Вместо предисловия

     Объявили посадку. Через несколько минут самолет Вашингтон-Москва приземлилс в аэропорту Шереметьево. Большинство в самолете наши. Мы все незнакомы. Но нас объединяет одно - грустные лица.
     И даже симпатичный ответственный партийный работник, который молча просидел рядом со мной восемь часов, когда колеса самолета коснулись земли и нас привычно по-родному тряхнуло всех, как кули с картофелем, грустно и задумчиво вздохнул: Ну вот и Родина!.
     Я его понимаю. Ему надо будет рассказывать о том, как там плохо. О чем он расскажет? О том, что их мостовые устланы утраченными иллюзиями неимущих, а тротуары вымощены страданиями эксплуатируемых масс?
     Мне легче - я не ответственный партийный работник. Я могу рассказать о том, о чем хочу рассказать. Во-первых. потому что далеко не все, уважаемые читатели, из вас бывали в Америке. Во-вторых, не все в ближайшее врем туда поедут. Еще не у всех есть там родственники.
     Я понимаю, что об Америке много написано: Горький, Маяковский, Ильф и Петров, Жванецкий, наконец, Валентин Зорин и его коллеги-журналисты и писатели, авторы незабвенных утраченных иллюзий, классовой ненависти и страданий эксплуатируемых масс. Я думаю, каждому Америка должна понравиться и не понравиться по-своему. Джоконда каждому улыбаетс той улыбкой, которую он заслуживает. Я это понял, когда один мой бывший соученик, ничего не добившийся в жизни, сказал мне, что у Джоконды, между прочим, завистливая улыбочка. Америка не Джоконда. Но любую страну можно считать произведением искусства того народа, который в ней живет... Произведение искусства прежде всего ощущаешь. Поэтому мне и захотелось рассказать о том, какой мне ощутилась Америка и почему у соотечественников при возвращении из Америки грустные лица.